Истинное в подсознании.

[Selty]

6:20. Мои глаза открыты. Учащенное сердцебиение еще не начало стихать. "Простите". В этом сне я убил человека.




Девушка? Нет, скорее девочка. Единственная живущая в квартире. Уже наступил вечер, в комнатах темно, но еще слышатся голоса собирающихся только уходить друзей. Они о чем-то говорят. Смеются. Один из них подходит к двери и зовет ее, но сейчас это не важно: она говорит по телефону с человеком, которого любила, а возможно, и до сих пор любит. Грустно и больно. На том конце провода два голоса. И та же боль. Она не выдерживает первой и сбрасывает.

С шутками и легким сожалением провожает друзей, уже на пороге чувствуя липкий страх перед одиночеством. Темнота разливается в комнатах. И сжимает сердце.

- Вам... так нужно уходить? Можно было бы остаться... - в глазах еще остается надежда.
- Уже поздно, - ей улыбаются, объясняя, как маленькому ребенку, самые простые вещи.

Щелкает замок. Она, не сдержавшись, говорит то, чего, вероятно, вовсе не стоило говорить:

- Я боюсь... оборотней... здесь темно.

Друзья лишь смеются над этими словами, все тот же парень чуть треплет ее волосы, улыбаясь:

- Их не существует.
- Да, я знаю, - звучить несколько обиженный ответ.

Они не понимают, что страх перед темнотой должен обрести форму.

- Вот и славно, значит до завтра.
Друзья выходят в подъезд и тут же сталкиваются с двумя девушками. Неловкость превращается в шутку и, извинившись, они уходят.
Девочка закрывает дверь, но незнакомки хватаются за край, останавливая и дружески улыбаясь:
- Стой, мы сюда.
Однако вместо симпатии или удивления ее охватывает страх. "Плохие. Воры. Ложь. Страшно". Она не дает себе отчета почему знает это. Все ее чувства говорят сейчас. Перед ней - картина души человека. Их глаза, улыбки, мысли, желания... Утаить невозможно.
- Нет, - в ее голосе звучит паника, она отталкивает их прочь. - Вы лжете. Вы - воры. Убирайтесь.
Улыбки становятся откровенно-издевательскими, они не говорят, чтобы не привлечь внимания других, но, отгороженные спинами, не стесняются ее, и уже этим дают свой ответ. Их глаза изучают замки и часть комнат, видимую за спиной хозяйки. "Опасность. Решение. Страшно." Она чувствует дрожь. "Почему?" Почему они так поступают? Зачем им это? Они могут работать. Они могут учиться! Они могут иметь то, что пожелают, не причиняя боли. Она не понимает их, жалея и ужасаясь.
- Кто дал тебе право так нас называть? - звучит голос из-за их спин.
Она поднимает глаза. Женщина. Уже не молодая, но еще крепкая, с блеском жизни в глазах. То же чувство охватывает девочку. "Она с ними. Плохая. Бесчувственная. Страшно". Зачем они пришли? Зачем?
- Я имею право называть вас так, потому что это правда, - ее голос не дрогнул, а взгляд, столкнувшись с хладнокровным, празднующим очередную удачу взглядом женщины, остался непреклонным. - То, кем вы являетесь, ваша жизнь, ваши мысли и взгляды - все это дает мне право. Я повторяю: "Убирайтесь". Здесь нет поживы, и никто не отворит вам дверь. Ваша ложь неприятна, а оттого неприятны и вы.
- Какой дерзкий ребенок... - затаенная злость отдается медом наигранной радости и упрека.
- Это правда? - звучит голос с верхних ступеней.
Соседи все же вышли на шум. А может быть у них снова было какое-то собрание? Что ж, это большая редкость. Девочка почувствовала некое успокоение оттого, что теперь она больше не одна. Как же хорошо, что они слышали ее!
- Да, - произносит она. - Это воры. Взгляните им в глаза, они не смогут солгать. Я говорю правду.
Теперь ее обжигает их ненависть.
- Что за вздор... Пойдемте, я не желаю выслушивать оскорбления, - словно свысока роняет дама.
Неохотно, но все же они разворачиваются и, бросая колкие взгляды, уходят. Одна из девушек будто невзначай роняет на лестнице сумочку и шепчет второй:
- Ах, я потеряла здесь сумку, как же так.
И хотя ее голос едва слышен, для девочки он так же четок и ясен, как и разговор до этого. "Они ищут повод вернуться? Больше похоже на брошенную в лицо перчатку. Оскорбление. Как же глупо".
- Заберите, - в голосе девочки почти сталь, - и больше никогда не возвращайтесь. Здесь вас помнят. Я помню.
Брюнетка, поджав с досады губы, подняла вещь.

***

Спускаясь вниз в окружении жильцов, они не осмеливаются смотреть по сторонам, чтобы не вызвать подозрений.
- Вот эти... - объясняет вызванному слишком мнительными соседками милиционеру одна из старушек, пересказывая случившееся ранее.
Девочка тоже среди пришедших. Она смотрит вслед уходящим, чувствуя, что они не собираются отступать так просто. Теперь, она уже не знает, как стоит поступить, хотя и уверена в своей правоте. Что же делать?
Их не арестовывают. Да и за что? За подозрения несовершеннолетней?
Она знает, что так и должно быть и все же жалеет об оставленном им шансе возвращения.

***

Но стоит лишь закрыться двери подъезда, как новая тревога захватывает ее.
Чувство опасности словно возрастает с их уходом. Нет, эта опасность вызвана ими, несомненно, у нее тот же мерзкий оттенок, но теперь она куда ужасней. Все существо замирает в неясном трепете.
Отчего?
Она оглядывается по сторонам, пытаясь найти причину и, словно окаменев, останавливается неверящим взглядом на милиционере.
Он пристально смотрит на нее, уже не слушая увещевания старушки.
"Он - один из них".
Девочка пятится к лестнице, боясь разорвать зрительный контакт раньше срока.
"Да, такой же, нет, хуже". Боже, за что? Почему он так смотрит? Почему так плохо от взгляда? Что я сделала? За что? Он... хочет убить меня?
Страх сковывает ее движения. Страх перед открывшейся ей душой.
Она знает: слова бесполезны.
Нет никого, кто помог бы ей.
Она видит доброту и родительское чувство опеки, устремленные к ней взрослыми. Их благодарность и удивление. Снисхождение, вызванное ее возрастом. И оттого еще большее восхищение ее словами и столь смелым поступком.
Нет, их она не имеет права втягивать. Ни их, ни кого либо еще.
Вот нога касается ступеньки, и она опрометью бросается наверх, не оглядываясь, но чувствуя, что человек, оборвав разговор, следует за ней.

Прыжок, и еще один, еще, еще - еще! Она стрелой летит наверх, сбивая дыхание и перескакивая ступени. Резко останавливается, запальчиво, с хрипом дыша, у одной из дверей и судорожно шарит в кармане. Ключи. Где ключи? В паре пролетов слышатся гулкие шаги. Звяк-дзынь. Связка падает на пол. Мужчина срывается с места. Шаги превращаются в легкие отзвуки бега. Она в страхе, не помня себя от охватившего ее ужаса, пытается вставить ключ в замок, но руки трясутся с такой силой, что тот, впав в неистовство, царапает железо. "Поздно! Беги!" Она бросается прочь. Вверх. Ступени и двери сливаются в одну сплошную череду размытых полос. Вперед. Вперед! Прочь! Быстрее! Быстрее! Она выскакивает на корниз, прыгает на перила великолепного мраморного балкона. Величественный особняк, красота которого в другое время привела бы ее в восхищение, теперь приводит ее в безмолвное отчаяние и страх перед разверзшейся под ногами бездной. Едва балансируя и качаясь из стороны в сторону, она почти бежит по еще скользким от прошедшего дождя перилам. Тьма клубится внизу. Она словно пантера, извиваясь на дне ямы, следит за своей будущей жертвой. Девочка слышит приглушенный удар каблуков за спиной и, замирая на краю, разворачивается к своему преследователю. Он больше не спешит. В движениях его чувствуется уверенность. Ей стоило выбрать другой путь. Она смогла бы добраться до противоположного окна, спуститься в подъезд, бежать, перепрыгивая через ступени, пролеты, вниз, на улицы, к людям, к пространству, к ветру... Нет. Он догнал бы и там.

Каблуки легкими щелчками отсчитывают оставшееся ей время. Шаг. Шаг. Шаг. Пантера-бездна обнажает в предвкушении клыки.

- Что я сделала..? - слабый ветер, срывая с пересохших губ, уносит беззвучную фразу. - За что?

Он молчит, неотступно надвигаясь. Решимость. Ненависть. Жажда отмщения. И презрение читаются в нем.
Она завороженно следит за каждым его движением. Отчаяние и почти смирение сковывают ее. За его спиной ей чудятся стальные отблески глаз ночной хищницы.

Это конец?
Он уже так близко. Всего в паре шагов.
Но за что? За что? Почему я? Почему?
Она не плачет: на лице нет слез. Они не могут оградить душу.
Почему они все такие? Разве нет другого выхода? Разве нет другой жизни? Разве они не видят ее? Почему?!
Он протягивает к ней руку, собираясь столкнуть вниз.
Нет! Словно вспышка, ярко, безудержно, загорается желание жить.
Она прыгает, отталкиваясь с невероятной силой и быстротой. Бездна ревет под ней, бессильно загребая когтями воздух. Прыгнувшая кошка подобно призраку не может удержать ее в лапах. Бессильно проходят сквозь плоть когти, поражая нервы вспышкой безумия.
Цок. Находят опору ноги.
Не помня себя, она бросается вперед, но он не дает ей и секунды. Подобно тени он проносится над бездной и пускай лишь кончиками пальцев, но тут же задевает ее спину.
Взмах, она теряет равновесие, лишь чудом удержавшись.
Прыжок. И соседний балкон встречает ее.
Бег. Нельзя остановиться. Остановка - смерть.
Поток: воздух рассечен его рукой.
Параллель.
Они равны. Карнизы рядом.
Две прямые, не имеющие точки, как на уроке геометрии.
Если бы их жизни можно было так же просто развести, как разводили линии в тетради.
Быть поразнь, но так близко. Слишком близко. Слишком быстро. Слишком опасно!
Новый выпад. Он качнулся к ней.

- Нет! - возглас, звенящее отчаяние в голосе и животный ужас в глазах.
Она оттолкнула его.
И... пробежав еще, еле остановившись, застыла, глядя в пропасть.
Все замерло в тишине...

***

Звяк. Замок теперь повинуется ее воле. Руки больше не дрожжат. Все ее существо застыло, закованное в мраморе пережитого ужаса. В квартире по-прежнему темно.
Ш-шурк. Отодвигается окно балкона. В освещенный вышедшей луной просвет проскальзывает уже знакомая женщина.
Девочка смотрит на нее. Удивления нет, как нет и страха, лишь привычное опасение перед чужаком. Неприятное и даже мерзкое теперь опасение за себя и свою собственность.

- Ваш сын упал с карниза. Не беспокойтесь, с ним все в порядке, он жив, но вам нужно идти как можно скорее. Поспешите к нему.

Слова бесстрасно срываются с языка, не выражая эмоций. Она распахивает дверь, уступая дорогу. Да, теперь она знает.
Женщина замирает в недоумении. Маска прежней отчужденности пронзается трещиной.

- Он пытался убить меня. Я думаю, он хотел сделать это для вас. Он вас очень любил.

Женщина, пораженно смотрит на нее. Девочка искрення. Она не отводит глаз и не выказывает страха.

- Идите же.

Воровка медленно кивает, словно бы не слыша и поспешно направляется к двери. Трещины расходятся веером, разрезая маску на множество кусков.
Вот она выходит на площадку, подходит к лестнице. Ее движения теперь подобны движениям сомнамбулы.

- Леди... - голос девочки звенит кубиками льда.

Женщина оборачивается. Ее глаза полны горя.
Девочка чувствует подкативший к горлу ком. У нее больше нет отвращения к выбранной несчастной профессии. Только жалость к человеку.

- Леди, - она больше не скрывает своего отношения и оно проступает в ее глзах, звучит в голосе. - Я солгала вам. Он - мертв.

Дверь закрывается, щелкая замками.
Но в последнюю секунду девочка все же замечает расколовшуюся на множество осколков маску, чьи частички становятся слезами потерявшей сына матери.